ЛУННЫЙ СВЕТ НА ЗАРЕ
Лики и маски однополой любви

Просвещение на свету

Григорий Дашевский
Газета "Время", 18 августа 1998

В России издана книга об истории и психологии гомосексуальности

Известный социолог Игорь Кон посвятил свою книгу "Лунный свет на заре"; (М., "Олимп" - АСТ) теме, долгое время остававшейся запретной. Первая ее часть - "В лабиринтах познания" - очерк развития правовых, медицинских и научных представлений о гомосексуальности в Европе Нового времени. Сжато и внятно описано само сгущение, конструирование этого понятия, которое от Средневековья к XX веку проходит несколько стадий: грех, тяжкий грех, порок, преступление, болезнь, тип личности, дело вкуса... Вторая часть - "Сквозь пространство и время" - описывает отношение к гомосексуализму (точнее, к тем разнообразным феноменам, что объединяются под этим названием) в разных культурах: в античности, на Дальнем Востоке, в средневековой Европе, викторианской Англии и т.д. и, наконец - в России. Третья - "Я и другие" - посвящена психологическим и культурным проблемам однополой любви в современном западном обществе, с краткой характеристикой положения дел и в России.

Как и во всех русских текстах на сексуальные темы, видна скудость и стилистическая неупорядоченность словаря: центральное для своей темы действие Игорь Кон вынужден обозначать то выражением "иметь секс" (калька с немецкого), то "трахать-(ся)". Это слабость, разумеется, не автора, а языка. На счет автора скорее можно отнести слишком уж поэтическое название: "лунность" взята от "Людей лунного света" Розанова, но вместе с "зарей" выходит какая-то патока.

Замечания эти третьестепенны, а по сути книга продолжает то необходимое дело, которым Кон (как сам он пишет в другой книге, "Сексуальная культура в России") стал заниматься почти случайно. Написав "Введение в сексологию", он "оказался в роли просветителя". А просвещение имеет в виду не распространение сведений как таковое, а вызываемое этими сведениями смягчение нравов; не столько рост информированности, сколько уменьшение невежества и дикости. И новая книга Кона свою роль в смягчении нравов, в ослаблении страхов и нетерпимости безусловно сыграет. Причем дело здесь не в частых прямых обращениях к читателю, например: "Относиться к ней (женской однополой любви. - Г. Д.) нужно... тактично и уважительно" - вряд ли эта фраза что-то прибавляет к той простой идее, что вообще к людям и их частным делам нужно относиться "тактично и уважительно". Важнее таких призывов сам подробный и с разных сторон рассказ о гомосексуальности - как раз такие рассказы и снижают страх перед какими-то чертами в себе или в других.

Но, как всякая фундаментальная общественная тема, тема книги Кона в очередной раз напоминает о двойном устройстве российского культурного пространства. Есть публичное - так сказать, дневное - пространство, где действуют или, по крайней мере, признаются на словах определенные правила. А есть темные области, где действует только право сильного: лагеря, СИЗО, казармы, зоны военных действий, многие детдома и пр. Смягчение нравов, снижение страхов происходит в дневном пространстве; в нем же будет прочитана и окажет полезное действие книга Игоря Кона. Ночное продолжает жить своей архаической жизнью, в которой гомосексуальность (не добровольно выбранная, а навязанная) не культурная и психологическая проблема, а одно из центральных орудий жестокости, борьбы за господство в замкнутом пространстве камеры или казармы.

Сами по себе российские тюремные или казарменные нравы не уникальны - то же самое происходит и в американских тюрьмах, и вообще всюду, где сохраняются или воспроизводятся механизмы примитивного господства и самоутверждения. Уникальна сила их воздействия на дневную, общую культуру, на ее стиль. Ее вполне рафинированные представители запросто произносят слово "педрила", думая, что они шутят. Но за такого рода шутками чаще всего стоит невысказываемая вера в то, что камера и казарма - это подлинная реальность, а цивилизованная жизнь - род притворства.

Если взять более далекий пример: на этом культе подлинного держится во многом обаяние лидера ЛДПР, переносящего в публичную сферу скотство СИЗО. Сам этот перенос ощущается многими как прорыв подлинности в сферу фальшивого и доставляет наблюдателям удовольствие более гнусное, чем предмет наблюдения. На этом же строятся и ставшие уже привычными в интеллигентских кругах насмешки над американской политкорректностью - распространение вежливости принимают за распространение фальши.

Массовое - пусть тайное - преклонение перед неподвижной схемой "сильный-слабый" придает дневной сфере, с ее более человеческими и, главное, меняющимися принципами, оттенок игрушечности. Но "просвещение", по крайней мере, ведет к тому, чтобы граница между двумя пространствами в головах у людей становилась резче, чтобы "нормальная жизнь", при всей своей слабости и непрочности, осознавала схемы, взятые из мира неприкрытой архаики, как нечто чужое. Книга Игоря Кона служит этому осознанию и более четкому проведению этой - необходимой - границы.

© И.С. Кон